Прощение долга является одним из способов прекращения взаимных обязательств, предусмотренных Гражданским кодексом. Этот институт мог бы получить широкое распространение в имущественном обороте, но компании опасаются прибегать к нему. Суды и налоговые органы в большинстве случаев квалифицируют прощение долга как разновидность дарения и признают ничтожным.
Для того чтобы использовать этот институт в своей хозяйственной практике, юристу необходимо четко понимать разницу между прощением долга и дарением, учитывать ее при совершении сделки и аргументировать этими различиями свою позицию.
Если признать прощение долга разновидностью дарения, то какой смысл вообще вводить прощение долга в ранг самостоятельного основания прекращения обязательств? Если законодательство ставит знак равенства между прощением долга и дарением, нет никакой надобности вводить норму статьи 415 Гражданского Кодекса РФ. Считалось бы, что кредитор просто заключает с должником договор дарения. Однако само наличие статьи 415 говорит о том, что институту прощения долга придается самостоятельное значение.
Прощению долга посвящена всего одна статья Гражданского Кодекса РФ, но именно из ее содержания судебные инстанции делали столь широкие выводы, что практическое использование этого института было парализовано. Наиболее распространенной позицией было признание прощения долга дарением (освобождение от обязанности – это дар) и, следовательно, ничтожным как запрещенное между коммерческими организациями.
Да, по своей юридической конструкции прощение долга и дарение действительно имеют некоторое сходство. Но они не тождественны. И это находит отражение в свежей судебной практике, опровергающей ранее существовавшие подходы, которые эти различия не учитывали.
Долгое время судебные инстанции рассматривали прощение долга как договор, а моментом прекращения обязательства считали согласие должника на прощение долга (п. 1 ст. 433 ГК РФ). Возможно, эта позиция не лишена логики и соответствует практике (несмотря на прощеный долг, должник все равно вправе исполнить свое обязательство), но в настоящее время судебная практика начала постепенно отходить от такого подхода. Одним из первых аргументов действительности сделки может послужить односторонний характер прощения долга.
Вывод об односторонности прощения долга можно сделать из формулировки статьи 415 кодекса, в соответствии с которой обязательство прекращается освобождением кредитором должника от лежащих на нем обязанностей. В выражении «обязательство прекращается освобождением» не содержится указаний на соглашение между кредитором и должником. Обязательство прекращает кредитор своим односторонним волевым актом, он освобождает должника от соответствующей обязанности. Это значит, что кодекс не предусматривает необходимости получения согласия должника на прощение долга, тогда как дарение подразумевает обязательное согласие одаряемого принять дар и поэтому является договором.
Например, имел место случай, когда истцу на основании договора цессии перешло право требования к должнику в полном объеме. В ответ на требование выплатить сумму по договору и пени за просрочку платежа, последовал отказ должника. Должник объяснил это тем, что в протоколе совещания по вопросу сотрудничества первоначальный кредитор отказался от взыскания с него пеней за просрочку платежей по ранее заключенным договорам. Тогда новый кредитор обратился с иском в суд о признании этой сделки дарением, которое запрещено между коммерческими организациями. Но требования истца были отклонены. Суд разъяснил, что запрет, предусмотренный статьей 575 кодекса для договора дарения, на прощение долга не распространяется, иначе прощение долга вообще нельзя было бы применять на практике. Их основное различие заключается в том, что последнее может быть реализовано в одностороннем порядке, а не по соглашению сторон, как в дарении. Что и было сделано кредитором в протоколе (постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 13.02.02 № ФО9-139/02-ГК).
Квалификация прощения долга как односторонней сделки автоматически снимает вопрос о возможности применения к отношениям сторон норм о договоре дарения (ст. 572, 575 ГК РФ). Потому что односторонняя сделка ни при каких обстоятельствах не сможет трансформироваться в договор (соглашение), которым во всех случаях является дарение.