Указанная проблема является одной из самых давних в науке гражданского права. Однако, несмотря на "возраст" этого вопроса, дискуссия вокруг нее не утихает и сейчас.
История данной проблемы уходит своими корнями еще в римское частное право, а точнее, во времена рецепции его положений правом европейских народов. Дело в том, что в римском частном праве при истребовании имущества из чужого незаконного владения действовал принцип "ubi rtm meam invenio, ibi vindico" (1). Римские юристы мыслили при этом строго логически: если передающий вещь не имел на нее права собственности (то есть был неуправомоченным отчуждателем вещи), то и приобретающий от него эту вещь не мог получить на нее право собственности, так как "nemo ad alium plus juris transferre potest, quam ipse habet" (2). Однако указанное правило с развитием торговли в европейских странах приводило к самым негативным последствиям. При строгом следовании данному принципу практически любой покупатель находился под постоянной угрозой того, что в какой-то момент вещь у него может быть истребована прежним собственником. Поэтому европейские народы, позаимствовав сначала этот принцип римского права, вспомнили затем, как считал И. А. Покровский (3), свое правило "Hand muss Hand wahren" (4), согласно которому только вещи, вышедшие из рук владельца помимо его воли (похищенные, потерянные), могут быть виндицируемы от всякого третьего лица. Те же вещи, которые были собственником кому-нибудь добровольно вверены, в случае отчуждения их этим последним уходят от собственника окончательно: всякий их добросовестный приобретатель делается их бесповоротным собственником, а прежний собственник имеет право требовать лишь возмещения убытков от своего контрагента, которому он передал вещь и который впоследствии эту вещь продал, не имея на это права (5).
Однако как формальная и даже обыденная логика не допускает появления чего-либо из ничего, так и римское право не допускало передачи права собственности тем, кто его не имел. Поэтому юристы подсознательно никогда не могли преодолеть эту образцовую логику римского права. В связи с этим вопрос о приобретении права собственности добросовестным приобретателем от неуправомоченного отчуждателя, как уже было сказано, всегда вызывал острейшие споры.
Один из самых полных анализов взглядов на эту проблему был предпринят у нас в 1947 году Б. Б. Черепахиным в работе "Юридическая природа и обоснование приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя" (6). Автором, в частности, были проиллюстрированы трудности, с которыми столкнулись еще ученые XVI-XVII веков при попытке анализа ранее упомянутого нами принципа "Hand muss Hand wahren". Некоторые из них даже, исходя из того, что отчуждать вещь имеет право только собственник, видели единственный выход в наделении неуправомоченного отчуждателя (например, ссудополучателя) вопреки здравому смыслу правом собственности на переданное ему имущество. Однако далее, по мере более глубокого анализа указанных отношений господствующей точкой зрения на юридическую природу приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя стало то, что данный способ является договорным (двусторонне-сделочным) и одновременно первоначальным способом приобретения права собственности.
Этот краткий исторический обзор был предпринят мною для того, чтобы проиллюстрировать исторические предпосылки к открывшейся недавно у нас после принятия нового Гражданского кодекса дискуссии о возможности приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя. Правда, следует сразу сказать, что дискуссия эта носит несколько иной характер. Сейчас никто не пытается доказать, что при помощи виндикационного иска можно истребовать имущество от добросовестного возмездного приобретателя, если вещь выбыла из обладания собственника по его воле. Действительно, нельзя доказать недоказуемое, поскольку иное прямо вытекает из ст. 302 ГК РФ. Также мало кто обсуждает юридическую природу приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя.
В то же время рядом авторов были выдвинуты соображения о том, что право собственности вообще не может быть приобретено, если отчуждатель вещи не является ее собственником, и что хотя невозможно предъявление виндикационного иска, можно воспользоваться иском реституционным. Иными словами, "то обстоятельство, что покупатель может оказаться в роли добросовестного приобретателя, в отношении которого закон не допускает виндикации, не должно служить препятствием для предприятия собственником иска о последствиях недействительности ничтожной сделки" (7). Не было бы ничего страшного, если бы речь в данном случае шла только о конкуренции исков. Однако совершенно неприемлемо, что указанные авторы чрезмерно расширяют содержание ст. 168 ГК РФ. Так, В. В. Витрянский считает, что ничтожными в силу ст. 168 являются и договоры купли-продажи государственного недвижимого имущества, совершенные государственными унитарными предприятиями, и договоры купли-продажи арендуемого имущества, совершенные арендатором (8).
В наибольшей степени узость понимания смысла ст. 168 Кодекса проявляется в работах К. И. Скловского. Автор, в частности, указывает, что "по основаниям ст. 168 ГК являются ничтожными сделки по отчуждению чужого имущества, поскольку Гражданский кодекс РФ не допускает возникновения собственности от неуправомоченного отчуждателя", что "нарушение запрета, установленного законом, всегда исключает добросовестность любой из сторон сделки, поскольку добросовестность касается лишь незнания фактов, а не закона", что "законом, которому не соответствует такая сделка, оказывается ст. 454 ГК РФ в части условия о передаче товара в собственность покупателя" (9).
В результате такого толкования ст. 168 ГК РФ возникает следующая ситуация: если собственнику отказано в удовлетворении виндикационного иска, он всегда может предъявить иск о применении последствий недействительности ничтожной сделки и требовать возврата имущества тому, кому он его вверил, а затем выдвигать против последнего обязательственные требования. В связи с этим появляется вопрос: зачем законодателю понадобилось все так усложнять, запрещая истребовать имущество от добросовестного возмездного приобретателя? Не легче ли было сразу признать за собственником право истребовать свою вещь во всех случаях? Иными словами, подобное толкование ст. 168, по моему мнению, делает бессмысленным существование ст. 302 того же Кодекса.
В чем же, на мой взгляд, ошибочность толкования ст. 168 ГК РФ в том виде, как предлагают К. И. Скловский, В. В. Витрянский, М. И. Брагинский и другие разделяющие их взгляды авторы? (10)
Прежде всего, в том, что они распространяют действие нормы, устанавливающей недействительность сделки с пороком содержания, на сделки с пороками в субъекте. Во-вторых, они расширительно толкуют и выражение "сделка, не соответствующая закону".
Проиллюстрировать указанные ошибки можно следующим. Во-первых, ст. 168 Кодекса, устанавливая, что сделки, не соответствующие закону, недействительны, имеет в виду содержание сделки, то есть ее условия, права и обязанности ее сторон. Именно условия сделки могут не соответствовать закону. Субъекты сделки не соответствовать закону не могут. Вторая ошибка, обусловленная, конечно же, первой, заключается уже в расширительном толковании ст. 454 ГК РФ. В частности, К. И. Скловский указывает, что законом, которому не соответствует договор купли-продажи, где продавцом выступает неуправомоченный отчуждатель, служит ст. 454. Однако буквальное толкование указанной статьи, разумеется, не позволяет прийти к такому выводу.
Поэтому должен заявить, что к договорам купли-продажи, в которых продавцом выступает неуправомоченный отчуждатель, не может применяться ст. 168, а должна применяться ст. 174 ГК РФ. Именно указанная статья содержит специальную норму, предусматривающую последствия совершения сделки неуправомоченным лицом. Например, арендатор по договору купли-продажи продал арендованное имущество третьему лицу. В данном случае его полномочия по распоряжению вещью были ограничены договором аренды, однако третьи лица могли посчитать его действительным собственником, ибо фигура владельца практически ничем не отличается внешне от фигуры собственника. Поэтому в соответствии со ст. 174 ГК РФ собственник (поскольку в этой ситуации именно в его интересах договором аренды установлены ограничения для арендатора по распоряжению имуществом) может потребовать признания такой сделки недействительной, если докажет, что третье лицо знало или должно было знать, что продавец вещи в действительности являлся не ее собственником, а лишь арендатором. Таким образом, договор купли-продажи, продавцом по которому выступает неуправомоченный отчуждатель, является не ничтожной, как полагают названные авторы, а оспоримой сделкой.
Кроме того. указанное решение автоматически снимает и проблему конкуренции виндикационного и реституционного исков, которая так упорно обсуждается этими авторами. При предъявлении как виндикационного. так и реституционного иска собственник обязан доказать одни и те же факты: во-первых. сам факт совершения сделки неуправомоченным лицом; во-вторых, факт недобросовестности покупателя. Авторы же, считающие рассматриваемый договор купли-продажи ничтожной сделкой, вынуждены признать, что для применения последствий ее недействительности собственнику необходимо доказать лишь факт продажи вещи неуправомоченным лицом, независимо от того, знал ли об этом факте покупатель. Поэтому перед ними и возникает проблема конкуренции исков.
Другим примером продажи вещи неуправомоченным отчуждателем выступает продажа похищенного, потерянного и иного имущества, вышедшего из обладания собственника помимо его воли. Такое имущество виндицируется у его приобретателя всегда, несмотря на его добросовестность. Однако покупатель в данном случае вправе предъявить иск о возмещении убытков к продавцу по ст. 461 ГК РФ. Тем не менее подобное применение ст. 461 ГК РФ К. И. Скловский считает неприемлемым (11). В защиту своей позиции он говорит, что "виндикационный иск предъявляется только к незаконному владельцу, а потому всегда имеет в своей гипотезе недействительность купли-продажи, поскольку ответчиком выступает покупатель". Таким образом, сделку по отчуждению похищенной либо потерянной вещи он всегда полагает недействительной, как и сделку по отчуждению арендованной вещи. Однако далее сам автор описывает явно тупиковую ситуацию: покупатель не может предъявить иск о возмещении убытков по ст. 461 Кодекса (12), а должен предъявлять реституционный иск по ст. 168, при этом последствия такого иска определяются ст. 167 - двусторонняя реституция. Далее автору приходится отвечать на вопрос: как можно что-либо возвращать похитителю вещи? Поэтому я и здесь не могу согласиться с автором: ст. 461 устанавливает последствия именно для виндикации вещи у добросовестного приобретателя, который в дальнейшем, руководствуясь указанной статьей, предъявляет иск продавцу о возмещении убытков. Виндикация вещи сама по себе отнюдь не предполагает недействительность договора купли-продажи. И уж тем более виндикация вещи собственником у третьего лица никогда не может быть последствием недействительности купли-продажи. Вещь виндицируется у покупателя благодаря прямому указанию закона, а не в силу недействительности договора. И поэтому, пока не обсуждался вопрос о недействительности договора, покупатель предъявляет иск к продавцу именно по ст. 461 ГК РФ, регулирующей договорные отношения.
Предложив решение вопроса в его классической форме, когда имущество отчуждается неуправомоченным лицом, владеющим этим имуществом по обязательственному праву (например, арендатором), либо отчуждается имущество, вышедшее из обладания собственника помимо его воли, мы не можем обойти вниманием данный вопрос в его усложненной форме, когда имущество отчуждается неуправомоченным лицом, владеющим этим имуществом по ограниченному вещному праву. Речь идет о государственных унитарных предприятиях, владеющих имуществом на праве хозяйственного ведения или оперативного управления. Данная проблема свойственна только отечественному правопорядку, поскольку в других государствах таких субъектов и таких ограниченных вещных прав не существует.
Когда государственное предприятие распоряжается имуществом с нарушением правил, установленных ст. 295, 297 ГК РФ, подобные сделки, безусловно, ничтожны. Покупатель в таком случае должен знать, что его контрагент не вправе продавать ему имущество (без согласия собственника), поскольку это прямо устанавливает закон. Однако движимым имуществом государственное унитарное предприятие, основанное на праве хозяйственного ведения, вправе распоряжаться и без согласия собственника. В то же время Кодекс прямо устанавливает, что государственные унитарные предприятия обладают не общей, а специальной правоспособностью, следовательно, они могут иметь гражданские права, соответствующие целям деятельности, предусмотренным в их учредительных документах, и нести связанные с этой деятельностью обязанности (ст. 49). В связи с этим к сделкам по отчуждению государственного имущества, которым унитарные предприятия вправе распоряжаться самостоятельно, но которые совершены с выходом за пределы специальной правоспособности, следует применять ст. 173 ГК РФ. Иными словами, такая сделка является оспоримой и может быть признана недействительной по иску собственника, если последний докажет, что покупатель имущества знал или должен был знать, что сделка совершена с нарушением положений, предусмотренных уставом предприятия. Только в этом случае покупатель приобретает одинаковую защиту и против виндикационного, и против реституционного иска собственника, следовательно, проблема конкуренции исков также возникнуть не может.
Иного мнения придерживаются высшие судебные инстанции. Так, в соответствии с совместным постановлением Пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 года N 6/8 (п. 18) "унитарные предприятия... не вправе совершать сделки, противоречащие целям и предмету их деятельности, определенными законом и иными правовыми актами. Такие сделки являются ничтожными на основании ст. 168". Как следствие, 25 февраля 1998 года было принято постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ N 8, в п. 9 которого говорится, что сделки унитарного предприятия по отчуждению вверенного ему имущества, непосредственно участвующего в производственном процессе, приводящие к невозможности использования этого имущества по целевому назначению, являются недействительными по основаниям, предусмотренным ст. 168 ГК РФ (то есть ничтожными). Таким образом, высшие судебные инстанции вопреки принципу: специальная норма имеет приоритет перед общей, рекомендуют применять именно общую, а не специальную норму, то есть ст. 168, а не ст. 173 ГК РФ. Мне могут возразить, что названный принцип носит теоретический характер и не закреплен в законе, а следовательно, не является обязательным.
Однако, давая указанные рекомендации, высшие судебные инстанции основываются на том, что цели деятельности унитарного предприятия определяются уполномоченным на то органом государственной власти, что оформляется соответствующим правовым актом этого органа. Именно поэтому, как видно из цитируемых постановлений, высшие судебные инстанции считают сделки, совершенные унитарным предприятием с выходом за пределы специальной правоспособности, ничтожными, поскольку они противоречат указанному правовому акту Действительно, в ст. 168 ГК РФ говорится, что сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна. Однако ни закон, ни иные нормативные правовые акты не определяют, да и не могут определять предмет и цели деятельности конкретного унитарного предприятия. Закон, иные нормативные правовые акты содержат нормы права, то есть обладают общеобязательностью и неисчерпаемостью. Предмет и цели деятельности конкретного унитарного предприятия действительно определяются уполномоченным на то органом государственной власти, но оформляется это не нормативным правовым, а индивидуальным правовым актом. В статье же 168 Кодекса имеются в виду правовые акты, содержащие нормы гражданского права, то есть нормативные правовые акты, что вытекает из п. 6 ст. 3 Кодекса. Именно таким нормативным правовым актам и должна соответствовать сделка. И наоборот: не может быть ничтожной сделка, не соответствующая индивидуальному акту, хотя бы потому, что подобные акты не подлежат обязательному опубликованию, и сам по себе факт незнания такого акта нельзя ставить в вину участникам гражданских правоотношений.
Толкование, данное высшими судебными инстанциями в указанных актах, по моему мнению, ведет к приоритетной защите государственной формы собственности в ущерб другим собственникам, что противоречит ст. 8 Конституции РФ. Действительно, государство, требуя возврата своего имущества, не утруждено доказыванием недобросовестности приобретателя этого имущества, а может к тому же истребовать имущество и от лица, которое действовало добросовестно. Следовательно, не только государственной форме собственности дается приоритетная защита, но страдают и интересы лица, которое действовало добросовестно.
Что же можно предпринять таким лицам для защиты своих интересов? Следует сказать, что их возможности в этом случае практически сведены к нулю. Не буду углубляться в дискуссию о том, содержат акты обобщения судебной практики нормы права или они направлены на конкретизацию и разъяснение уже существующих правовых норм. Можно лишь отметить, что к полномочиям существующих судебных инстанций проверка законности таких актов не относится. Даже по определению это акты высших судебных инстанций, выше которых нет никого. И все же пусть и призрачные, но возможности для защиты своих прав у добросовестных приобретателей все-таки остаются и здесь. Показательно в этом случае одно из дел, рассмотренных Конституционным Судом РФ. Так, КС РФ, рассматривая дело о проверке конституционности некоторых положений Закона РФ "Об основах налоговой системы в Российской Федерации", пришел к выводу, что эти положения соответствуют Конституции РФ Однако одновременно Конституционный Суд указал, что в том смысле, который придает им правоприменительная практика, эти же самые положения не соответствуют Конституции (13). Иными словами, хотя Конституционный Суд и не наделен такими полномочиями, но косвенно он признал не соответствующим Конституции РФ именно акт обобщения судебной практики.
Таким образом, для защиты своих прав добросовестным приобретателям необходимо обращаться в Конституционный Суд РФ с жалобой на несоответствие Конституции РФ ст. 168 Гражданского кодекса РФ в том смысле, который придает ей сложившаяся правоприменительная практика. Представляется, что у них есть все шансы на удовлетворение такой жалобы.
В заключение хотелось бы отметить, что большинство проблем, возникающих в судебной практике по делам о приобретении имущества от неуправомоченного отчуждателя, вызваны, на мой взгляд, расширительным толкованием ст. 168 ГК РФ. В содержание этой статьи пытаются "втиснуть" все сделки с любыми пороками их элементов. Такое толкование обусловлено скорее всего правосознанием наших судебных и адвокатских работников, воспитывавшихся еще во времена господства принципа "дозволено только то, что прямо разрешено законом". Представляется, что в частноправовых отношениях должен безоговорочно господствовать обратный принцип: "разрешено все, что прямо не запрещено законом". Действие указанного принципа должно проявляться, конечно же, и в том, что говорить о ничтожности сделки по ст. 168 ГК РФ можно будет лишь после того, как будет отыскана конкретная норма, запрещающая какое-либо из условий сделки. Именно конкретная норма, а не принцип римского права либо логические построения.
1 "Где мою вещь нахожу, там ее и виндицирую" (лат.).
2 "Никто не может передать другому больше прав, чем имеет сам" (лат.).
3 Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. Изд. 3-е, стереотип. - М.: Статут, 2001. с 19S.
4 "Рука за руку отвечает" (нем.).
5 См.подробнее: Покровский И. А. Указ. соч., с. 192-203.
6 Ученые записки Свердловского юридического института. Т 2, - Свердловск. 1347, с. 63-98.
7 Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право: Общие положения. - М., 1997. с. 654.
8 Витрянский В. В. Недействительность сделок в арбитражно-судебной практике / Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика / Сборник памяти С. А. Хохлова. - М.. 1998. с. 139.
9 Скловский К. И. Собственность в гражданском праве: Учеб.-практ. пособие, 2-е изд. - М.: Дело. 2000, с. 103-104. Следует также сказать, что несколькими страницами ранее автор признает возможность приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя, называя это "дополнительным страхующим оборот механизмом" (там же, с. 91-92).
10 См., например: Чередникова М. В. О вещных правах по Гражданскому кодексу РФ/Актуальные проблемы гражданского права / Под ред. С. С. Алексеева. - М., 2000. с. 122.
11 Скловский К. Некоторые последствия продажи чужого имущества // Хозяйство и право, 2000, N 9
12 поскольку договор, по мнению автора, является недействительным и. следовательно, не могут применяться нормы, регулирующие договорные отношения.
13 См.: постановление КС РФ от 12 октября 1998 года N 24-П "По делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 11 Закона Российской Федерации от 27 декабря 1991 года "Об основах налоговой системы в Российской Федерации" // Собрание законодательства РФ, 1998, N 42, ст. 5211.
