Первые же дни применения нашумевшего Постановления Конституционного Суда РФ (далее – КС) по делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации от 21.04.2003 г. (далее - Постановление) поставили отечественную практику в затруднительное положение. Незавершенность Постановления уже привела к проблемам в правоприменительной практике, например, по одному из дел, которое рассматривается в настоящее время петербургским судом общей юрисдикции.
Резолютивную часть Постановления КС все уже, видимо, знают наизусть: «Признать не противоречащими Конституции РФ содержащиеся в пунктах 1 и 2 статьи 167 ГК РФ общие положения о последствиях недействительности сделки в части, касающейся обязанности каждой из сторон возвратить другой все полученное по сделке, поскольку данные положения — по их конституционно-правовому смыслу в нормативном единстве со статьей 302 ГК РФ — не могут распространяться на добросовестного приобретателя, если это непосредственно не оговорено законом. Конституционно-правовой смысл положений пунктов 1 и 2 статьи 167 ГК РФ, выявленный Конституционным Судом РФ в настоящем Постановлении, является общеобязательным и исключает любое иное их истолкование в правоприменительной практике».
На наш взгляд, резолютивная часть Постановления не совсем соответствует мотивировочной, хотя резолютивная часть и ссылается на «выявленный правовой смысл», который, по всей видимости, следует искать в части мотивировочной. Это и порождает вопросы. Какой же «правовой смысл» был выявлен КС и в каком месте Постановления его искать? Что означает «правовой смысл ст. 167 в нормативном единстве со ст. 302 ГК»? По всей видимости, сказанное означает, что КС анализировал содержание оспариваемой ст. 167 ГК в ее системном единстве со ст. 302. Их сопоставление и противопоставление стало основой для не вполне ясных выводов.
Создается впечатление, что КС, разрешая спор о проверке конституционности положений п. 1 и 2 ст. 167 ГК РФ, вместо этого углубился в анализ старого и не менее интересного, но несколько иного вопроса – о конкуренции исков. Об этом свидетельствует следующая фраза: «ГК РФ — в соответствии с вытекающими из Конституции РФ основными началами гражданского законодательства (пункт 1 статьи 1 ГК Российской Федерации) — не ограничивает гражданина в выборе способа защиты нарушенного права и не ставит использование общих гражданско-правовых способов защиты в зависимость от наличия специальных, вещно-правовых, способов; граждане и юридические лица в силу статьи 9 ГК РФ вправе осуществить этот выбор по своему усмотрению. Согласно Гражданскому кодексу Российской Федерации лицо, полагающее, что его вещные права нарушены, имеет возможность обратиться в суд как с иском о признании соответствующей сделки недействительной (статьи 166—181), так и с иском об истребовании имущества из чужого незаконного владения (статьи 301—302)».
Далее КС, разрешая вопрос конкуренции исков, приходит к выводу: «права лица, считающего себя собственником имущества, не подлежат защите путем удовлетворения иска к добросовестному приобретателю с использованием правового механизма, установленного пунктами 1 и 2 статьи 167 ГК РФ. Такая защита возможна лишь путем удовлетворения виндикационного иска, если для этого имеются те предусмотренные статьей 302 ГК РФ основания, которые дают право истребовать имущество и у добросовестного приобретателя». Похоже, что именно эта фраза и содержит «правовой смысл» постановления, размытый в резолютивной части. Ее содержание повторяется в тексте неоднократно, например: «когда по возмездному договору имущество приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, собственник вправе обратиться в суд в порядке статьи 302 ГК Российской Федерации с иском об истребовании имущества из незаконного владения лица, приобретшего это имущество (виндикационный иск). Если же в такой ситуации собственником заявлен иск о признании сделки купли-продажи недействительной и о применении последствий ее недействительности в форме возврата переданного покупателю имущества, и при разрешении данного спора судом будет установлено, что покупатель является добросовестным приобретателем, в удовлетворении исковых требований в порядке ст. 167 ГК Российской Федерации должно быть отказано».
Получается, что запрет использования двусторонней реституции установлен лишь для собственника, утратившего владение спорной вещью, т. е. для потенциального истца по виндикационному иску. Однако иск о применении последствий недействительности ничтожной сделки может быть предъявлен не только собственником, но и любым другим заинтересованным лицом. Если это произойдет, то будь приобретатель хоть трижды добросовестным, реституции ему не избежать. Весь текст Постановления буквально нашпигован противопоставлениями тех исков, которые мог бы заявить собственник имущества и ничего не говорится о других истцах.
Справедливости ради отметим, что в одном месте Постановления вроде бы появляется «обобщающая» фраза о том, что содержащиеся в п. 1 и 2 ст. 167 ГК РФ положения о двусторонней реституции не могут распространяться на добросовестного приобретателя. Однако заканчивается это предложение «за упокой»: изложенное следует понимать «в нормативном единстве со статьями 166 и 302 ГК РФ». Следующее же предложение окончательно снимает возникшие было сомнения: сформулированное положение «не может рассматриваться как чрезмерное ограничение права собственника имущества, полученного добросовестным приобретателем, поскольку собственник обладает правом на его виндикацию у добросовестного приобретателя по основаниям, предусмотренным пунктами 1 и 2 статьи 302 ГК Российской Федерации. Кроме того, собственник, утративший имущество, обладает иными предусмотренными гражданским законодательством средствами защиты своих прав». Как видно, КС и здесь говорит о том, что только собственник не может требовать реституции.
Кстати, переломный момент Постановления, когда КС уходит от обсуждения вопроса о конституционности ст. 167 ГК к проблеме конкуренции исков, весьма заметен. Это пункт 3 Постановления. Именно там появляется фраза из цитатника о конкуренции исков: «ГК не ограничивает гражданина в выборе способа защиты нарушенного права и не ставит использование общих гражданско-правовых способов защиты в зависимость от наличия специальных, вещно-правовых, способов; граждане и юридические лица в силу статьи 9 ГК Российской Федерации вправе осуществить этот выбор по своему усмотрению».
Между тем заявители, обратившиеся в КС, в своих жалобах утверждали, что содержащиеся в п. 1 и 2 ст. 167 ГК РФ общие положения о последствиях недействительности сделки в части, устанавливающей обязанность каждой из сторон возвратить все полученное по сделке, не позволяют добросовестным приобретателям защитить свои имущественные права. Тем самым, по мнению заявителей, нарушаются их права и свободы, гарантированные статьями 2, 8, 17 (часть 1), 18, 19 (часть 1), 35 (часть 2) и 40 (часть 1) Конституции РФ. В мотивировочной части Постановления КС содержатся рассуждения, ход которых вроде бы подвигает к радикальному решению вопроса о возможности реституции «вообще» в случае с добросовестным приобретателем: «Конституционные принципы свободы экономической деятельности и свободного перемещения товаров, услуг и финансовых средств предполагают наличие надлежащих гарантий стабильности, предсказуемости и надежности гражданского оборота, которые не противоречили бы индивидуальным, коллективным и публичным правам и законным интересам его участников. Поэтому, осуществляя в соответствии со статьями 71 (пункты “в” и “о”) и 76 Конституции Российской Федерации регулирование оснований возникновения и прекращения права собственности и других вещных прав, договорных и иных обязательств, оснований и последствий недействительности сделок, федеральный законодатель должен предусматривать такие способы и механизмы реализации имущественных прав, которые обеспечивали бы защиту не только собственникам, но и добросовестным приобретателям как участникам гражданского оборота. В противном случае для широкого круга добросовестных приобретателей, проявляющих при заключении сделки добрую волю, разумную осмотрительность и осторожность, будет существовать риск неправомерной утраты имущества, которое может быть истребовано у них в порядке реституции. Подобная незащищенность вступает в противоречие с конституционными принципами свободы экономической деятельности и свободы договоров, дестабилизирует гражданский оборот, подрывает доверие его участников друг к другу, что несовместимо с основами конституционного строя Российской Федерации как правового государства, в котором человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а их признание, соблюдение и защита — обязанность государства». Тем не менее, впоследствии КС, как было указано, сужает область «запрета реституции».
На наш взгляд, Суд сказал не совсем то, что собирался. Своим Постановлением КС фактически запретил использовать механизм реституции лишь тому лицу, которое может прибегнуть к виндикации. Остальные заинтересованные лица, круг которых может быть достаточно широким, вправе требовать применения реституции. Результат для добросовестного приобретателя будет тем же, «дестабилизирующим гражданский оборот». Этот «правовой смысл» Постановления не совсем четко виден в резолютивной части, зато явно читается в части мотивировочной. Таким образом, правовой эффект Постановления намного меньше, чем кажется на первый взгляд.
