В разделе II («Цивилистический клуб») сборника «Цивилистические записки» , выпускаемого Екатеринбургским Институтом частного права, была опубликована статья Ю.Л. Ершова, старшего преподавателя кафедры гражданского права Уральской государственной юридической академии, которая называется «О возможности существования обязательств с неопределенной множественностью лиц». В своей работе автор подвергает критике существующее в доктрине отечественного гражданского права определение обязательства и утверждает, что могут существовать и «абсолютные обязательства»…
Автор пишет: «Традиционно принято считать, что обязательство представляет собой относительное правоотношение, обе стороны которого четко определены.… Однако некоторые юридические конструкции, закрепленные современным законодательством, позволяют обнаружить исключения из правила об относительном характере обязательств». Основной пример, на котором автор разворачивает доказательство своего тезиса – конструкция публичного договора, закрепленная в ст. 426 ГК РФ: «Публичным договором признается договор, заключенный коммерческой организацией и устанавливающий ее обязанности по продаже товаров, выполнению работ или оказанию услуг, которые такая организация по характеру своей деятельности должна осуществлять в отношении каждого, кто к ней обратиться». Ю. Ершов отмечает: «ранее уже указывалось на тот факт, что возникающее в данном случае правоотношение обладает признаками абсолютных с той только особенностью, что здесь, в отличие от «классических» абсолютных правоотношений, четко определен не управомоченный, а обязанный субъект». Примечательно, что под источником, в котором «ранее уже указывалось», автор подразумевает собственную диссертацию. Таким образом, по мнению автора, «возникающее в данном случае правоотношение» является абсолютным.
Вопрос о том, а существует ли в данном случае само правоотношение, связывающее «всех и каждого» с обязанным лицом, автора не занимает. Видимо потому, что представляется ему риторическим. Ю. Ершову интересен лишь «анализ того, является ли описанное правоотношение, в котором любой и каждый вправе требовать заключения публичного договора, а коммерческая организация обязана его заключить, обязательственным». Для выяснения этого обстоятельства автор предлагает обратиться к «теории обязательств», несмотря на то, что ранее игнорировал указание этой теории на относительный характер любого обязательства. Однако если теория, к которой апеллирует Ю. Ершов, говорит, что «абсолютных обязательств» не бывает, то зачем обращаться к ней для разрешения вопроса о том, относится ли некоторое абсолютное правоотношение к обязательственным или нет? Ответ явно будет не в пользу отстаиваемой в работе теории.Автор полагает, что никем, кроме него, не оспариваемый относительный характер обязательства «из дефиниции, предлагаемой ст. 309 ГК РФ, напрямую не следует». Аргументация автора такова: необходимость для должника совершить действия в пользу только кредитора «не порочит обязательств со множественностью лиц, солидарных или долевых». А раз существуют обязательства, в которых на стороне кредитора имеется множественность лиц, хотя и с определенным субъектным составом, то нет препятствий для предположения о существовании обязательств с неопределенной множественностью лиц: «в данном случае (ст. 426 ГК) и имеет место множественность, только с неопределенным кругом управомоченных субъектов». Некорректность такого умозаключения (раз бывают обязательства с «определенной множественностью» лиц, то должны существовать и обязательства с неопределенной множественностью) с точки зрения логики очевидна. Кроме того, относительность обязательственного правоотношения явно следует если и не из прямого указания ст. 309 ГК, то из содержания Общей части обязательственного права ГК.В итоге автор полагает, что из нормы закона, обязавшей коммерческую организацию заключить договор с любым заинтересованным лицом, возникает абсолютное правоотношение между этой коммерческой организацией и «всяким и каждым». Подобное правоотношение автор предлагает считать обязательством. Что же касается вывода, согласно которому подобное «абсолютное обязательство» «не отвечает … отмечаемому наукой относительному характеру обязательств», то это проблемы науки: «это позволяет предположить необязательность данного признака для всех обязательств».И сделав такой смелый вывод, автор с целью «довести данное исследование до конца с точки зрения отнесения описанных отношений к обязательственным» решается рассмотреть, «какого рода множественность в них образуется». Поскольку эта множественность и не долевая, и не солидарная, «надо говорить об ином, новом виде множественности». Предлагаются такие виды «новой множественности»: «альтернативная» и «неисчерпаемая». Не беда, что упомянутые виды обязательств гражданским законодательством не предусмотрены. Между тем, именно это обстоятельство должно было бы насторожить автора: если обязательство с множеством лиц на одной из сторон не является ни солидарным, ни долевым, то обязательство ли оно? Предполагая, что ст. 309 ГК неправильно толкуют, Ю. Ершов просто игнорирует прямое указание закона.Основной вопрос, которым должен был бы прежде всего задаться Ю. Ершов, состоит в следующем: существует ли анализируемое им правоотношение? Автор же считает утвердительный ответ на поставленный вопрос настолько очевидным, что не останавливается на нем вообще.Как известно, содержание правоотношения образуют субъективные права и обязанности сторон. Признавая существование правоотношения, возникшего из ст. 426 ГК, автор тем самым признает субъективное право «любого и каждого» в рамках этого правоотношения. В чем же подобное право выражается? Видимо, в праве требовать заключения с ним договора, тогда как корреспондирующая ему обязанность должника состоит в заключении «неопределенного множества договоров». Однако если в абсолютном правоотношении собственности «неопределенное множество» обязанных лиц должно воздерживаться от посягательств на чужую вещь, то очевидно, что подобное поведение всех< этих лиц не только возможно, но и необходимо для реализации собственником своего права. В предлагаемом же нам «абсолютном обязательстве» должник априори не в состоянии выполнить обязанность по заключению договора с каждым.Не требует доказательств вывод о том, что коммерческая организация, о которой идет речь в ст. 426 ГК, не может быть обязана совершить некоторое действие (заключить договор) в пользу всех остальных субъектов права. Ведь речь идет об исполнении каждому персонально, ибо каждый по отдельности вправе требовать исполнения в свою пользу. Автор пишет об этом так: «любой из кредиторов вправе требовать от должника исполнения в полном объеме, что не прекращает обязанности должника перед другими кредиторами, а в большинстве случаев – и перед кредитором, получившим исполнение».Подобную конструкцию Ю. Ершов называет «неисчерпаемой множественностью» лиц на стороне кредитора. Дополнение же обязанности заключить договор указанием на то, что договор должен быть заключен лишь с обратившимися к коммерческой организации, кардинально меняет картину. Во-первых, появляется дополнительный юридический факт – обращение к «должнику», а во-вторых, происходит индивидуализация субъектного состава участников отношения.Полагаю, что для возникновения правоотношения в нашем случае необходима индивидуализация кредитора, которая и происходит, когда заинтересованное лицо обращается к коммерческой организации за заключением договора. Такой же вывод можно сделать и из буквального прочтения текста ст. 426: коммерческая организация обязана в отношении не каждого, а каждого «обратившегося».То, что автор считает субъективным правом, им на самом деле не является. Потенциальная возможность любого лица заключить публичный договор есть лишь элемент его правоспособности. Подобные «правомочия… не являются особыми субъективными правами… Дело идет лишь о состояниях, имеющих юридическое значение».[1]В одном месте своей работы Ю. Ершов невольно сам указывает на относительный характер правоотношения, которое возникает в случае, предусмотренном ст. 426 ГК. Автор сравнивает модель обязательства, приведенную О.С. Иоффе [2], с «правоотношением, возникшим в рамках публичного договора». При этом Ю. Ершов замечает: «в рамках публичного договора… также конкретное действие обязанного – заключение с обратившимся (курсив мой – А.Р.) заинтересованным в договорных связях лицом соответствующего соглашения – удовлетворяет интерес управомоченного». Автор, похоже, не замечает, что описываемое им правоотношение между коммерческой организацией и обратившимся к ней лицом является относительным, возникшим на основе юридического факта – обращения заинтересованного лица к коммерческой организации. Неудивительно, что такое относительное правоотношение совпадает с тем, которое описывал О.С. Иоффе.Следовательно, правоотношение, в котором субъективному праву одной стороны (требовать заключения договора) будет корреспондировать обязанность коммерческой организации заключить договор, возникнет лишь в случае обращения потенциального кредитора к потенциальному должнику. Указание ст. 426 ГК не является тем юридическим фактом, на основании которого возникает правоотношение. Таким фактом будет оферта, обращенная к коммерческой организации. А раз нет никакого правоотношения, нет смысла и рассуждать о его относительном или абсолютном характере, о его обязательственной природе.Примечания[1] Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву. Т.1. М.: Центр ЮрИнфоР, с. 283.[2] «Относительно управомоченному противостоит конкретный контрагент, выделенный из общей массы пассивно обязанных лиц, на него может быть возложена не только пассивная, но и активная функция». См.: Иоффе О.С. Правоотношение по советскому праву // Гражданское право. Избранные труды. М.: Статут, 2000. С. 621.